Сэцубун в Токио

За год, что я прожила в Токио, он прочно вошел в мою жизнь и стал мне по-настоящему дорог. Интерес вызывало абсолютно все — люди, их поведение, обычаи, дома, транспорт, магазины, не говоря уже о многочисленных достопримечательностях, музеях, садах и парках. Это чувство не притупилось и поныне.

Как-то я услышала мнение, что Токио, в общем-то, скучноватый город. Объективности ради, я признаю, что есть основание для такого суждения у людей, ненадолго приезжающих сюда и успевающих бросить лишь несколько взглядов на парадный облик города. Конечно, огромный мегаполис состоит не только из примечательных уголков и новых центров с современными архитектурными и дизайнерскими решениями, но и из больших районов однообразной скученной застройки, в том числе тесно стоящих частных домиков, из протяженных автомагистралей, обрамленных темными, аскетично-геометрическими зданиями, лишь изредка прерываемыми более-менее индивидуальным фасадом. Но и в таких местах я почти всегда встречала что-нибудь интересное — дом. магазинчик, внутренний садик, камень около входа или фонарный столб с висящим на нем кашпо. Так что мне Токио поводов для разочарования не дал.

К моему удивлению, меня не раздражала даже толпа, когда приходилось попадать в «час пик» на транспорте или во время массовых праздничных гуляний. Нельзя сказать, что японская толпа абсолютно идеальна, но в людях нет напряженной зажатости и ощетинившейся нервозности. Я, как иностранка, была сама по себе и в то же время чувствовала себя очень комфортно, окруженная спокойной, доброжелательной средой.

Знакомая аспирантка из Америки сказала как-то, что иностранцы, приезжающие в Японию на время — работать или учиться, стараются устроиться в Киото, где жить гораздо спокойнее, чем в Токио. Действительно, Киото - не просто удивительный город с замечательными памятниками культуры, но какое-то совершенно особое место, обладающее неотразимой магией. Мне довелось пробыть в Киото только пять дней, но они стали одним из самых ярких впечатлений о моей жизни. Однако случилось так, что «моим» городом стал Токио. Переполненность впечатлениями и нежная благодарность, сформировавшаяся еще во время моего пребывания там, нашли выражение в намерении рассказать о «Стране Токио».

Как-то в конце января я отправилась посмотреть старейший в Токио буддийский храм Гококудзи, основанный в 1681 голу. Он находится в центральной части города, не слишком далеко от дома, где я жила. Я решила пойти пешком и, наметив по карте направление, углубилась в стихийное море частных домов. Петляя по узеньким улочкам и проулкам, глядя на то, что было доступно взору, я наткнулась на необычный музей — миссионерский.

Двухэтажное деревянное здание напоминало по стилю наши дореволюционные дачи с решетчатыми застекленными террасами. В светлых, чистых комнатах было пустовато, лишь кое-где стояла скромная мебель. Основную часть экспозиции составляли фотографии, документы, письма. Вся информация была только на японском языке, и я поняла лишь основное. Миссия была организована в конце прошлого века. Я ничего не записывала и не помню сейчас, кто были эти энтузиасты — американцы или европейцы; помню только, что с фотографий смотрели интеллигентные, приятные лица. Миссия явно не процветала, но эти порядочные люди старались, видимо, внести свою лепту в гуманитарное развитие японского общества. День был воскресный, и в музей зашли еще несколько человек — чета пожилых супругой, родители с детьми. Взрослые внимательно знакомились с экспозицией, а дети выборочно рассматривали то, что привлекало их внимание, например коробку со швейными принадлежностями. Серьезное, добросовестное отношение к любому делу, отличающее японцев, в сочетании с живой любознательностью, независимо от возраста, проявляется у них при посещении музеев и выставок в обстоятельном, вдумчивом подходе к осмотру экспонатов с обязательным прочтением всех имеющихся текстов.

Этот незначительный эпизод интересен еще и с другой стороны. Широко известно положение о том, что лаконизм, простота, доходящая до аскетизма, характерные для японской культуры, во многом связаны с жизненными реалиями. Значительная нестабильность природных и погодных условий определила тенденцию к необремененности бытовыми вещами. Тому же способствовала и буддийская теория об иллюзорности человеческого мира. Но в то же время это стимулировало усиление внимания к деталям и частностям. умение ценить вещный мир. Не случайно в Японии, несмотря на большое количество бурных событий и войн в течение почти всей ее истории, сохранилось огромное число превосходных памятников художественной и материальной культуры. Яркое свидетельство - многочисленные интереснейшие музеи по всей стране и неослабевающий год от года каскад превосходных выставок в токийских музеях и галереях.

Скромный миссионерский музей тоже является отражением уважения к прошлому, к полезной общественной деятельности людей, несмотря на то, что эта деятельность имела очень ограниченный локальный характер.

Выйдя из жилого массива, я оказалась совсем в другом районе, резко отличающемся от привычного мне камерного Мэдзиро. Широкое шоссе с интенсивным движением, многоэтажные дома, гул, загазованный воздух, но все же не как в Москве. К счастью, идти по этой городской артерии пришлось недолго. Ворота в храм стояли между жилыми домами, чуть в глубине, как отдельное сооружение. Пройти сквозь них можно было через раскрытые большие двери, а можно было и обойти сбоку, так как никакой ограды не было. Такие ворота, несмотря на очевидную условность, имеют определенную символическую функцию отделения храмового пространства, и в высоких боковых нишах всегда можно видеть крупные фигуры грозных стражей в экспрессивных позах.

Нужно было подняться по двум широким лестницам на вершину небольшого холма, где и расположены главное здание храма и другие постройки.

Главные здания поздних буддийских храмов построены по одному канону и потому очень похожи. Разнообразие вносят особенности местоположения и свободное размещение дополнительных сооружений, каменных фонарей и других деталей. Центральный храмовый зал — кондо — традиционное, прямоугольной формы деревянное здание, широкой стороной обращенное к просторному двору. Просторная лестница ведет на галерею, опоясывающую храм по периметру. Раздвижные двери — сёдзи - посередине раскрыты, но в обычные дни доступа в храм нет и можно только с порога увидеть пустое внутреннее пространство с циновками-татами на полу и мягко мерцающей у противоположной стены алтарной композицией с буддийскими скульптурами. Перед входом расположен большой деревянный ящик, куда бросают пожертвования. Короткие молитвы и просьбы обращают к Будде и его помощникам после того, как дернут за толстую веревку и молоток ударит в гонг, висящий наверху.

Светило солнце, городской шум остался где-то вдалеке, было очень приятное ощущение островка тишины и покоя. Немногочисленные посетители мирно гуляли по территории, а пять кошек разных мастей спокойно устроились на каменном буддийском монументе, блаженствуя в солнечном сиянии. Бездомных кошек на улицах Токио не увидишь, но почти в каждом храме я встречала хотя бы одну независимую киску.

Во всех, даже самых маленьких, храмах есть киоски, где продают различные культовые атрибуты, амулеты, сувениры, открытки, буклеты и о-микудзи — предсказания судьбы. В больших храмах они имеются и на английском языке. К сожалению, в Гококудзи не оказалось информации о храме на английском языке, зато рядом я увидела объявление, из которого поняла, что через несколько дней, а именно 3 февраля, здесь будет проходить празднование Сэцубун. Так что мне пришлось еще раз побывать в Гококудзи.

Сэцубун — древняя традиционная акция символическою очищения в последний день зимы. По солнечному календарю, действовавшему в Японии до второй половины XIX века, он являлся кануном Риссюн — Первого дня весны, с которого начинался новый год. Вечером в день Сэцубун крестьяне бросали жареные соевые бобы в невидимых, по притаившихся в темноте за стенами дома демонов и кричали: «Демоны, вон!». Затем раскидывали бобы внутри дома с возгласами: «Счастье в дом!». Этот обычай сохраняется по сей день во многих японских семьях, как в сельских районах, так и в городах. Как и некоторые другие традиции, во многом утратившие свои изначальные корни, Сэцубун приобрел оттенок праздничною игрового действа, особенно интересного для детей. Дома демона может изображать кто-нибудь из взрослых или сами дети, надев бумажные маски богини счастья и демона, разыгрывают сценки изгнания.

Крупные буддийские и синтоистские храмы проводят свои церемонии Сэцубун. Для миллионов работающих людей Сэцубун проходит как обычный трудовой день, но те, кто смог прийти в Гококудзи, ощутили по-настоящему праздничную атмосферу. Сразу за воротами храма была развернута торговля с лотков едой, сластями, игрушками, масками, сувенирами, что делается па всех массовых мероприятиях.
 
Церемония была назначена на три часа. Без пяти минут три все уже было готово — на крыльце здания, расположенного слева от основного, стояли два монаха с большими раковинами, оплетенными, как корзинки, служащими в буддийских церемониях музыкальными инструментами. Монахи были одеты в шелковые одеяния шафранового цвета. Затем рядом с ними появились четыре демона. Одна пара — в красных костюмах, масках и париках, другая — в зеленых. В руках они держали толстые черные палки. Из внутренних помещений показались и другие монахи — в фиолетовых и белых одеждах. Картина становилась необычайно красочной и увлекательной. В ожидании начала все во-круг фотографировали - участников церемонии, друг друга и особенно детей, которых было очень много.

Наконец процессия во главе с настоятелем двинулась по коридору среди толпы в сторону храма, сопровождаемая резкими, необычными звуками раковин. Все выглядело очень торжественно и театрально-эффектно. За монахами следовала большая группа мужчин и женщин, одетых в одинаковые — легкие, национального покроя — куртки из хлопка. Это были специально приглашенные гости, уважаемые жители прилежащих кварталов. Почетные гости уселись на циновки. Служба длилась недолго. По окончании ее приглашенные вышли на галерею и стали разбрасывать из мешочков бобы. Стоящие внизу старались поймать их на лету. Для детей рядом с лестницей огородили площадку, где они тоже подбирали зерна. Радостное оживление, азартное волнение охватило всех. Бросающие, особенно немолодые женщины, старались кидать так, чтобы бобы попадали прямо в руки.

Когда все разбросали, церемония закончилась. Люди постепенно стали расходиться, но кто-то еще старательно подбирал оставшиеся бобы, дети теребили демонов. Существует поверье, что нужно съесть столько разбросанных бобов, сколько человеку лет, для того, чтобы сохранить здоровье. Поэтому понятно, что пожилой женщине пришлось задержаться и выискивать бобы на опустевшей лестнице.

Я тоже подобрала несколько зернышек на память. Месяца два спустя я увидела в универмаге квадратную лаковую коробочку без крышки. Продавщица сказала, что она предназначена для разбрасывания бобов в Сэцубун. Я тут же купила этот совершенно не функциональный для меня предмет, вспоминая, как интересно я провела полдня в начале февраля в храме Гококудзи.

Г. Шишкина
Источник: журнал "Япония сегодня", 2000 г.