Это сладкое чувство устроенности бытия

Нас было десять человек, прибывших в Страну восходящего солнца весной 1995 года для проведения с японскими коллегами симпозиума, посвященного проблеме заключения мирного договори между Россией и ее дальневосточным соседом. Для меня это была первая поездка в Японию, что, очевидно, и обусловило остроту и глубину моих впечатлений от всего там увиденного.

Гостеприимные хозяева организовали дело так, чтобы до и после симпозиума, продолжавшегося два дня, мы смогли побывать в разных городах страны, однако более половины времени нашего девятидневного пребывания в Японии пришлось на ее столицу. Поэтому и большинство моих японских воспоминании связано с Токио.

Итак, что же это за город?

Уверен, что каждого нашего соотечественника, побывавшего в Токио, по возвращении на родину неоднократно спрашивали, что в японской столице произвело на него самое сильное впечатление. Задавали этот вопрос и мне, на что я всегда уверенно отвечал:

- Люди.

Могут сказать, что это ответ совершенно в духе советской публицистики, но ничего не поделаешь, я говорил правду. И в подтверждение тому вот несколько зарисовок.

Пепельница и предупредительность

Холл одного из корпусов гостиницы (правильнее сказать, гостиничного комплекса) «Нью-Отани», где по прибытии в Токио и была размещена наша делегация, обширен, как футбольное поле, имеет богатый и со вкусом оформленный интерьер, но обладает, на мой взгляд, одним существенным недостатком (курильщики меня поймут) — в нем мало урн. Помню, как-то утром начали мы собираться у выхода из гостиницы, с тем чтобы нанести визит в Управление национальной обороны Японии, стоим, беседуем, поджидаем задержавшихся. Я по ходу беседы зажигаю сигарету и только через минуту замечаю, что до ближайшей урны метров двадцать. Что делать? Уже половина сигареты превратилась в пепел, который вот-вот упадет на палас, покрывающий весь холл. Отойти к урне? Но я, воспитанный в духе суровой субординации (отец был военным), стесняюсь отойти от группы, ведь здесь и члены президентского совета, и директора известнейших институтов, а я, признаться, самый «нижний чин» среди присутствующих - старший научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений. И вот этот «нижний чин» в разгар беседы разворачивается и удаляется. Нет, неудобно как-то.

Пока я предавался этим, в общем-то, не очень остроумным размышлениям, вдруг из-за моего плеча появилась рука в безукоризненно белой перчатке, держащая хрустальную пепельницу. Оглядываюсь — передо мной улыбающийся молодой человек в короткой куртке и классической шапочке-бескозырке гостиничных служащих. Он не был специально приставлен к нам, наверняка не знал, кто мы такие, его никто не подзывал, да и в его общие служебные функции это, по-видимому, не входило, ибо, когда я стряхнул пепел, он поставил пепельницу на ближайший от нас столик, поклонился и ушел.
Я было подивился такой предупредительности, но кто-то из наших небрежно махнул рукой:

- Ведь это же «Нью-Отани» - лучшая гостиница в Токио, а значит, и во всей Японии, возможно, и во всем мире. Здесь такой вымуштрованный и натасканный персонал...

Возможно, возможно. Может быть, и во всех пятизвездочных отелях мира практикуется подобная предупредительность: не знаю. Это был первый пятизвездочный отель, в котором мне довелось быть постояльцем. но все-таки было в этой истории что-то гармонично совпадающее с образом японца, который сложился у меня в результате чтения всевозможной литературы - от пьес Тикамацу до философских трактатов Нисиды.

Зонтики и честность

Вот еще эпизод. Мой приятель, хотя одновременно и мой непосредственный начальник по работе, много раз бывавший в Японии, взялся показать мне Токио более, скажем так, подробно, нежели это возможно в порядке общей экскурсии. Было сделано несколько походов. Один - вечером - в залитый огнями реклам район Синдзюку, другой - днем - в район Гиндзы с его гигантскими универмагами и внушительными фасадами офисов. На третий раз было решено побывать в «непарадной» части Токио. Выдался как раз и свободный от предусмотренных программой мероприятий день. Выходим мы из гостиницы, а ни улице дождь. Стоим мы под навесом, мнемся — поход явно срывается. И вдруг - опять из-за плеча - рука с зеленым зонтиком. Опять оглядываюсь - женщина в гостиничной униформе раздает зонты всем желающим выйти. И при том не требует никаких документов, никаких расписок, даже номера комнаты не спрашивает, даже не интересуется, проживаешь ли ты здесь или находился в гостях у друга и больше сюда не вернешься. Абсолютная уверенность, что зонтик-то уж вернется. И зонтики точно возвращаются. Может быть, не все, но краж (или просто результатов забывчивости) такой малый процент, что им можно пренебречь. Особенно если принять во внимание, что раздача зонтов - дополнительная реклама гостинице. Когда я раскрыл свой, то на его поверхности прочитал яркую белую надпись: «Нью-Отани».

Этот эпизод, однако, не только новое свидетельство исключительной предупредительности гостиничного персонала в Токио. Он свидетельствует еще и о некоторых качествах токийцев в целом, да и гостей столицы, составляющих, естественно, большинство населения ее гостиниц. Ведь если тебе, по существу неизвестно кому, вручают не ахти какую, но все-таки материальную ценность, не требуя никаких гарантий, то это лучше всяких социологических исследований говорит о низком уровне криминальных наклонностей среди населения. Ведь в противном случае токийские гостиницы разорились бы на одних только зонтиках. А хозяева японских гостиниц - кто станет это отрицать — деловые люди, умеющие считать каждую иену, и они решительно избавляются от всего, что наносит ущерб их бизнесу.

Итак, несмотря на дождь, наш поход, благодаря зеленым зонтикам с надписью «Нью-Отани», состоялся. Мы, как и было запланировано, удалились от центральных магистралей и площадей в тихие кварталы города с бесчисленными магазинчиками, кафе и закусочными, на некоторых улочках сплошь занимающими все первые этажи. Заглядывали из любопытства (моего любопытства, приятелю-то все это уже было знакомо) в некоторые из них. И почти везде у входа стояли высокие корзинки, из которых выглядывали ручки зонтов посетителей этих заведений. Мы тоже складывали свои, ставили в корзинки, входили внутрь, и скоро я поймал себя на мысли, что совсем не озабочен перспективой вернуться в гостиницу без зонтика, что найду его там, где оставил, хотя и без всякого присмотра. Ей-богу, до приезда в Японию такие благодушные мысли меня посещали редко.

«Зебра» и самодисциплина

К хорошему привыкаешь быстро, а отвыкаешь с трудом. По возвращении из Японии в Москву я недели три, переходя улицу, норовил, по выражению моей жены, попасть под машину. Действительно, я шел нормальным шагом там, где другие бежали без оглядки, идя по тротуару, не оборачивался на раздающиеся позади настойчивые автомобильные сигналы, будучи твердо уверен, что машины на тротуарах не могут парковаться, а тем более использовать пешеходную часть дороги для обхода возникающих там и сям «пробок». Потом, слава богу, приловчился, помог старый опыт, совсем уж было убаюканный уличным движением в японских юродах и особенно в «перенаселенном» автомобилями Токио.

Уже в первую свою прогулку по Токио я проникся полным доверием к японским знакам уличного движения и к концу ее, ступая на проезжую час улицы, почти не озирался по сторонам, если передо мною зажигался зеленый свет. Водители автомобилей здесь начинают тормозить сразу после того, как зеленый сигнал светофора сменится желтым, и не начинают движения до того, как желтый сигнал сменится зеленым. Если же учесть, что автотранспорт движется, не превышая установленной скорости — 60 километров в час (более высокая скорость разрешена лишь на некоторых дорогах, например, на эстакадах-хайвэях), оказавшись на середине улицы при смене сигнала светофора ты не рискуешь увидеть несущуюся по осевой линии машину с ревущим клаксоном, требующим от тебя убраться с дороги, пока цел, то всякий поймет, почему при переходе улиц в Токио у меня притупился инстинкт самосохранения.

А что такое токийская «зебра»? Вообще, чем-то она похожа на московскую. Это ряд белых полосок, пересекающий проезжую часть улицы и свидетельствующий, что пешеход может переходить ее здесь, не опасаясь возможности подвергнуться наказанию со стороны органов, регулирующих уличное движение. Но в Токио это еще означает и вот что: пешеход, пропустив одну машину, может смело ступить на «зебру», ибо другие машины неукоснительно остановятся и будут ждать, пока человек перейдет улицу. Затем еще машина, если, конечно, она есть, затем еще пешеход или группа накопившихся на тротуаре пешеходов и т.д.

Главное впечатление, которое я вынес из наблюдений над уличным движением в Токио, — это ощущение высокой дисциплины как водителей, так и пешеходов, которые, со своей стороны, почти никогда не переходят улицу в неположенном месте или на запрещающий сигнал светофора, соблюдают и иные установленные правила. При этом полиции на улицах мало — ее почти не видно, а во многих местах совсем не видно. В результате я пришел к выводу, что порядок на токийских магистралях обеспечивается не той дисциплиной, которая порождается страхом наказания за нарушение порядка, а глубокой внутренней самодисциплиной, проистекающей из понимания необходимости соблюдения этого порядка. Такая самодисциплина, конечно, ограничивает свободу индивида, но, когда этим сознанием проникнуты все. возникают оптимальные условия для существования этого индивида среди других людей, то есть в обществе: люди начинают меньше посягать на интересы друг друга, у них появляется чувство личной безопасности и устроенности собственного бытия.

Немного статистики или того, с чего обычно начинают

«Боже, как же они тесно живут!» - мысленно воскликнул я уже в первые минуты своего пребывания в Японии, разглядывая окружавший меня пейзаж на пути из международного супераэропорта Нарита в Токио.

Действительно, на всем протяжении этого пути в несколько десятков километров нельзя было найти ни одного клочка территории, напоминавшего сельскую местность. Под нами - ведь мы всю дорогу ехали но хайвэю - мелькали и лишь изредка над нами возвышались корпуса заводов, складов, многоэтажных жилых домов. Как тут определить, где кончаются другие муниципии и начинается собственно Токио?

Впрочем, и для самих японцев понятие «Токио» неоднозначно. Оно, фигурально выражаясь, стало трехзначным. Во-первых, это чисто административно-территориальное понятие, распространяющееся па площадь несколько менее 600 кв.км, где проживает порядка 8 млн. человек. Во-вторых, это столичная префектура Токио - узкая полоса земли, тянущаяся с запада на восток вплоть до Токийского залива, площадью примерно 2.2 тыс.кв.км с населением около 12 млн. человек, где собственно город Токио занимает самую восточную ее часть, но при этом и почти вся остальная часть префектуры имеет сплошь урбанистический вид. В-третьих, это так называемый столичный район, куда вместе с городским массивом префектуры Токио входят слившиеся с ним города соседних префектур, расположенных к северу и к югу от самой столицы. Здесь проживает 30 млн. человек — четвертая часть населения всей Японии, сюда входит ряд больших и малых городов, в том числе и второй но числу жителей город страны Иокогама (свыше 3 млн. человек), и между всеми этими населенными пунктами глаз не замечает никаких границ.

Здесь, на равнине Канто, одной из немногих в Японии (а все равнины в этой гористой стране занимают лишь 1/6 часть ее территории), сосредоточен гигантский экономический потенциал. Только в городе Токио в ето муниципальных границах создается 1/5 часть всего национальною дохода Японии. Это по стоимости больше, чем национальный доход всей нынешней России, и значительно больше, чем 1/10 национального дохода такого финансово-промышленного гиганта, как США. Масса банков, в том числе и крупнейшие в мире, штаб-квартиры фирм, названия которых я даже не собираюсь приводить, настолько они известны у нас, заводы, универмаги, опять заводы, миллионы автомобилей на улицах, университеты, театры, музеи - вот что такое Токио. Густая застройка, дома, из-за недостатка земли тянущиеся к небу, активное использование подземного пространства, пересекающие друг друга на разных уровнях хайвэи - порой кажется, что в такой тесноте и выжить невозможно, но люди в Токио живут, и большинство из них живут неплохо.

Трудолюбие, упорство в достижении поставленных целей, высокая способность к организованным действиям позволили жителям этою города превратить его в то, чем он сейчас является. Думается, что и перечисленные в этих заметках качества - предупредительность, честность, самодисциплина и вежливость — сыграли далеко не последнюю роль в становлении сегодняшнего Токио.

Виталий Гайдар
Источник: журнал "Япония сегодня", 1997 г.