События, не попадающие в ленты чисто автомобильных новостей, порой влияют на рынок и автопром больше, чем отраслевые. За несколько минувших дней таких событий было несколько; мы отобрали самые интересные. Новая экономическая реальность еще только формируется, поэтому каждая из нижеследующих историй наверняка будет иметь продолжение. Пока же попробуем зафиксировать событийный ряд «по состоянию на сегодня».
15 июля на внеочередном заседании Госдума утвердила министра промышленности и торговли РФ Дениса Мантурова в должности вице-премьера. При этом министерский пост Денис Валентинович не потерял.
Новоиспеченный вице-премьер выступил перед депутатами с пространной речью, в коей нашлось место и автопрому. Так, по его прогнозу продажа и производство автомобилей в РФ в 2022 году сократятся примерно на 50%. Но «восстановление рынка и производства может быть стимулировано посредством электрокаров». Так же он заявил, что «мы не заинтересованы в грубой национализации предприятий с иностранным участием. Мы за цивилизованные взаимоотношения. Стараемся всегда находить баланс интересов». При этом Мантуров в очередной раз заменил качественную оценку количественной, сказав: «на российском рынке работает порядка 25 тысяч компаний с иностранным участием. Из них об уходе заявили только 150. Число несопоставимо». Какой денежный оборот приходится на эти «только 150» — не уточнялось, но всем очевидно, что речь идет об отраслеобразующих корпорациях.
В общем — обычные слова, дежурные, в меру оптимистичные. Но потом министр перешел на более жесткий тон: «Нужно осуществить поворот от абсолютно рыночной промышленной политики к политике обеспечения технологического суверенитета». И пообещал «ускоренными темпами осваивать производство собственных аналогов для замены импортных компонентов». Некоторые аналитики даже поиронизировали над решительностью Мантурова, предложив термин «импортоопережение».
Смех смехом, но нам вчерне сформулирована новая стратегия развития промышленности, открыто названная нерыночной. Регулируемой и предельно централизованной. Ведь именно при таких условиях можно создавать закрытую систему, самоподдерживаемую. Только что фраза про опору на собственные силы не прозвучала в Госдуме, в остальном признаки промышленного занавеса явлены с обжигающей наглядностью. При этом практика идет в некоторый разрез с концепцией.
Чтобы в автопроме добиться технологического суверенитета, нужно создавать производство компонентов третьего-четвертого уровней по промышленной классификации. Это базовые компоненты — радиоэлектронные элементы (SMD-полупроводники, конденсаторы, резисторы и пр.), тонкопленочные матрицы для дисплеев, силовые полупроводники, специализированные микросхемы (память, сложная логика, ВЧ-приемники). Если производства базовых химических или металлургических компонентов у нас уже есть или их возможно построить, то вышеприведенная электронная номенклатура в принципе не может выпускаться суверенно, точнее, может, но будет либо безумно дорогой, либо паршивого качества и отставшей от прогресса лет на двадцать. А ведь речь идет не о штучном выпуске, а о массовом, на свободный рынок. Но — нерыночными методами.
Как мы видим, практические шаги имеют немного иной вектор: пошел процесс замещения условно-западных производителей китайскими (Evolute в Липецке, JAC на «Москвиче»), без локализации базовых компонентов и даже без особого импортозамещения. Фактически инвесторов из «недружественных» стран мы пытаемся заменить таковыми из стран «дружественных». Это смысловой диссонанс, кажется, никого не смущает. Можно ожидать, что и впредь риторика о суверенизации будет литься из всех динамиков, а по факту — продолжатся попытки «импортозаместиться» хоть чем-нибудь.
Символично, что Мантуров обо всем этом сказал в день своего карьерного возвышения, которое аналитики связывают с усилением позиций «Ростеха» и лично его главы Сергея Чемезова (то, что Мантуров — креатура Чемезова, ни для кого не секрет). Многие месяцы «аналитические» телеграм-каналы «увольняли Мантурова», приписывая ему смертные грехи в диапазоне от коррупции до неуважения к старшим. Эта возня на поверку оказалась обычной подковерной борьбой «кланов» за позицию главы Минпромторга. И определенные «кланы» эту борьбу проиграли, хотя и продолжают по инерции слать зуботычины в адрес Дениса Валентиновича.
Но зачем нам вообще разбираться в этих кадровых хитросплетениях и интригах? Смотрите: став вице-премьером, Мантуров получил статус куратора ВПК вместо уволенного в тот же день Юрия Борисова. ВПК — это у нас «Ростех», в значительной степени. Оцените красоту схемы: ставленник «Ростеха» курирует ВПК, а «Ростех» курирует своего ставленника. Получился аналог закольцованной схемы собственности, когда фирмы обмениваются акциями друг друга и становится непонятным, кому что принадлежит. В данном случае цель похожа, только ставка выше: речь не о собственности, а об ответственности. В закольцованной схеме полномочий сложнее найти крайнего.
Если наше объяснение верно, то вышеупомянутый смысловой диссонанс (призывы к импортозамещению на фоне привлечения китайских инвесторов) и дальше будет генеральной линией Минпромторга. То есть бюджеты-то на суверенизацию промышленности выделят, но что-то опять пойдет не так.
Кстати, упомянутого выше главу «Ростеха» Сергея Чемезова накануне пожурил сам президент: «Скромные результаты демонстрирует “Ростех”, сейчас будут говорить, что финансирования не хватает, но я знаю, что там происходит». То есть президенту известно, что в «Ростехе» «происходит», но он все-таки рекомендует Мантурова в вице-премьеры и кураторы ВПК.
Со времени «казуса Токаева» прошел месяц. И уже точно ясно, что фактический демарш президента Казахстана на ПМЭФ-2022 не был случайностью, оговоркой или неудачной импровизацией. Это посыл — России и миру.
Тем не менее формально Казахстан остается главным «антисанкционным» партнером России. На прошедшей недавно выставке «Иннопром»-2022 Минпромторг подписал несколько документов о сотрудничестве с казахстанскими предприятиями в сфере машиностроения. Это говорит о промышленном статусе Казахстана, а не просто перевалочной стране.
Одним из важных пунктов переговоров на «Иннопроме» был перенос «рискованной» части российского промпроизводства в Казахстан. Имеются в виду заводы как российских компаний, попавших под санкции, так и иностранных, балансирующих на грани окончательного ухода.
В первом случае предлагается создать новое юрлицо, свободное от санкционных ограничений, и передать в него часть российских активов. Это необязательно влечет за собой постройку нового завода. Предложены схемы с подобием промсборки, когда основной поток комплектующих пойдет из России, а в Казахстане продукция только приобретет законченный вид и клеймо «Сделано в…». Этим решаются проблемы экспорта готовой продукции, импорта подсанкционных комплектующих и финансовых взаиморасчетов, которые можно осуществлять через прямую конвертацию рубля в тенге, минуя доллар или евро.
В автомобильной промышленности России и Казахстана уже существуют несколько цепочек, которые можно развивать и опыт функционирования которых можно масштабировать. Характерный пример: компания «Астана Моторс» построила в Алма-Ате завод «Hyundai Trans Kazakhstan», комплектующие для которого частично поступали с российского завода Hyundai под Питером. Сейчас российские компонентные предприятия, снабжавшие питерское производство Hyundai, в основном остановлены. Но их можно переориентировать на Казахстан, получая «оплату» готовыми автомобилями. При этом основная часть компонентов продолжит поступать из Южной Кореи и Китая в неподсанкционный Казахстан.
Еще один пример — строящийся завод «KamLitKZ» в Костанае, который с 2024 года планирует выпускать отливки для двигателей КАМАЗов и детали мостов (балки и картеры главных передач). На этом же предприятии можно наладить промсборку мостов, допустим, HanDe: появилось сообщение о том, что китайцы могут остановить их поставки напрямую в Набережные Челны. На «KamLitKZ» логично передать и сборку двигателей Cummins, которые КАМАЗ хочет вновь производить на мощностях бывшего СП.
К сожалению, нам неизвестны подробности этих и аналогичных проектов, известно только, что они обсуждаются и просчитываются.
Россия и Казахстан уже подписали программу действий по расширению промышленной кооперации стоимостью в $6,5 млрд. А премьер-министр РФ Михаил Мишустин недвусмысленно намекнул на «Иннопроме»: «у казахстанских партнеров есть хорошая возможность для того, чтобы заменить компании из недружественных государств, которые остановили работу на российском рынке». Однако это вновь становится похожим на горстку яиц, бережливо сложенных в одной корзине.
Вспомним «демарш» Токаева. И добавим к нему проект приказа Министерства финансов Казахстана, де-факто обязывающий проверять происхождение товаров, идущих в Россию и в случае обнаружения их подсанкционности — блокировать отправку (через незаверение счетов-фактур). Те, «кто в теме», называют это казахской политической игрой высокого уровня, конечным адресатом выступает Китай, которому демонстрируется условная независимость как от России, так и от Запада. И это, как ни странно — в интересах России. Диада РК — КНР может стать более надежным антисанкционным мостом, нежели один Казахстан. К тому же все антиреверансы Казахстана — только на словах, даже приказ о контроле российских грузов пока не принят. Но то, что Казахстану все сложнее будет сохранять устойчивый баланс между тремя сторонами (Китай, Запад и Россия) — очевидно.
Коллеги назвали Казахстан «ареной конкуренции проектов, ориентированных на торговлю с РФ и на приток западных инвестиций». Остается только наблюдать, какая из чаш этих геополитических весов окажется тяжелее.