Как перегнать по доверенности автомобиль из Турции в Россию

Часть 1. Идея, подготовка, первый «штурм» границы

Подозреваю, увидев голубые «Жигули»-«копейку» (ВАЗ-2101) в обрамлении актуального заголовка, читатели Дрома удивились: не ошиблись ли редакторы, не спутали ли фото и текст? Однако никакой ошибки нет: именно на этой машине всего пару недель назад я проехал без малого 6 тысяч километров из солнечной Аланьи в не менее солнечную Тюмень. И быть бы этим заметкам в разделе «Путешествия», если бы не одно обстоятельство: автомобиль был не моим, однако же я пересек на нем две государственные границы. Не без приключений, конечно — так и родилась идея этой статьи. 

Многие наши соотечественники переехали в Турцию, причем продолжая использовать там автомобиль, зарегистрированный в России. Поэтому машины с российскими номерами в Турции не редкость — в первую очередь в туристических местах типа Антальи. Конечно, понять с первого взгляда, кто ездит на автомобиле — турист или эмигрант, затруднительно. Скажем так: хватает и тех, и других.

Иностранные граждане могут использовать ввезенный ими в Турцию автомобиль два года (730 дней). Но далее возникает большая проблема. Продать не получится: транспортные средства на иностранных номерах не могут быть проданы в Турции другому лицу. 

Единственный легальный вариант — полная растаможка машины — подразумевает уплату сбора в размере 100% рыночной стоимости (при этом цены на автомобили в Турции заметно выше средних по Европе). То есть еще раз заплатить за машину ее полную рыночную стоимость. В противном случае, если продолжать ездить, рано или поздно придется с машиной расстаться, заплатить штраф и, возможно, лишиться ВНЖ.

Вот мы и пришли к единственно возможному выходу — продать автомобиль вне Турции. Логичнее всего — в России (за пару лет и цены там подросли). Казалось бы — в чем сложность: прокатиться до (бывшего) дома, продать автомобиль (либо составить доверенность от своего имени) и вернуться на самолете много времени не займет. Однако не всем подходит такой вариант: некоторые, уезжая, полностью «сожгли за собой мосты». Это значит, что вывозом движимого имущества будет заниматься кто-то другой: родственник или друг владельца. О том, как правильно это сделать, сэкономив время, деньги и нервы, я и расскажу после этого вступления. Мой личный опыт совсем недавний — приобретен в начале июля 2024 года.

Мой знакомый Павел перебрался в Турцию в июле 2022 года. В отличие от многих соотечественников, ехал не наобум и о «правиле двух лет» знал. Именно поэтому не стал брать в Турцию «повседневные» автомобили — свой и жены: как бы ни было приятно ездить на привычной машине, два года пройдут быстро. Вместо этого за две недели до переезда Павел нашел в соседнем регионе «единичку» — прекрасно сохранившийся ВАЗ-2101 1973 года выпуска. По словам Павла, не понаслышке знакомого с ретротехникой, идея была в том, чтобы за минимум денег купить максимально простой, но в то же время стильный автомобиль, с удовольствием откатать на нем все два года (если выдержит), после чего сдать турецким таможенникам.

Под жарким солнцем Аланьи

В ноябре прошлого года я как-то между делом спросил приятеля, как поживает «копейка» — ездит или уже встала на прикол? Оказалось, что «эмигрантка» чувствует себя в Турции прекрасно, используется каждый день и при этом не досаждает поломками. «Только осталось ей чуть больше полугода» — продолжил рассказ мой товарищ. «А знаешь что? Приезжай ко мне и забери ее! Просто подарю, лишь бы в местную металлоприемку не забрали, привязался я к ней что-то», — закончил Паша.

Эта идея мне понравилась — и вовсе не обещанием «халявы», а своей авантюрностью, необычностью. Я люблю путешествовать на автомобиле, с поездками по всей стране связана и моя работа. Тут же сходилось слишком много всего: лето, нетуристическая «внутренняя» Турция, наконец, такая красивая «копейка»! (Ретротема близка и мне; в собственности были и «Волги», и «Москвичи», и даже РАФ, а вот «Жигулей» — не было). В общем-то, специфика подарка и сыграла решающую роль: будь это, к примеру, ВАЗ-2107 или ВАЗ-2110 — я бы, пожалуй, отказался.

Придя к договоренности, в следующий раз вернулись к теме перегона весной. Тогда-то и выяснилось, что без тщательной подготовки успех отнюдь не гарантирован. И дело не в технике, а в юридических тонкостях. Ведь составленный нами рукописный договор купли-продажи не будет иметь на границе юридической силы — нужна нотариальная доверенность. Это мы знали и сами. Исчерпывающую (как нам тогда казалось) информацию получили от одного тревел-блогера. Он попытался вывезти из Турции Range Rover, владелец которого при въезде не удосужился подать декларацию. Соответственно, таможню не уведомили и о смене лица, осуществляющего вывоз. В итоге «Рендж» пришлось временно оставить на границе, лететь в Стамбул, платить штраф (вышло около 200 тысяч рублей), обивать пороги инстанций и делать недостающие документы. В случае с британским внедорожником игра стоила свеч, но платить за разменявшие полвека «Жигули» 200 тысяч было бы неразумно. Правда, Павел машину задекларировал, поэтому такой вариант казался маловероятным. Впрочем, существуют и другие штрафы: за неуведомление таможни о смене вывозящего, за каждый день просрочки после истечения 730 дней — в Турции строго следят за соблюдением законов.

«Рендж» в итоге со второго раза попал в Россию, мы же имели готовый план действий:

• у турецкого нотариуса составляется доверенность на турецком языке, в которой собственник предоставляет мне право вывоза из Турции, а также транзитного следования через Грузию в Россию своего автомобиля;
• эта доверенность заверяется апостилем (специальным стандартизированным штампом, принятым 126 странами еще в 1961 году) в мэрии Аланьи;
• с турецкой доверенности делается перевод на английский язык (для таможни Грузии);
• в таможенном управлении Аланьи регистрируется уведомление о том, что автомобиль Павла буду вывозить я.

В принципе, план вполне осуществимый за один-два дня, особенно если записаться к нотариусу заранее. На всякий случай забронировал отель на три ночи. В Аланью я прилетел из Сербии, где погостил у друзей.

Денек отдохнув на море, встретился с Павлом, чтобы заняться нашими делами. Тогда же я впервые вживую увидел подарок: «единичка» и вправду оказалась на редкость «живой», с абсолютно целым кузовом, со всеми атрибутами машин первых лет выпуска. Расплывшись в улыбке, сел на мягкое пассажирское сиденье и мы отправились к нотариусу.

Доверенность на турецком была готова меньше чем через час: всю основную информацию, включая скриншоты паспортов, Павел отправил заранее. За документ отдал 2500 лир (здесь и далее умножаем сумму в 2,85 раза, чтобы получить значение в рублях). Столько же стоит и перевод на английский, но за ним мы зайдем позже. Говорят, что английский перевод необязателен — турецким таможенникам он точно не нужен, но что-то ведь нужно показать и на грузинской границе. Поэтому решаем делать «под ключ», пока же едем в мэрию Аланьи — заверять доверенность на турецком апостилем.

В России апостилизация документов — прерогатива Минюста. Удобна ли эта процедура — не знаю, зато знаю точно, что она удобна в Турции. Конкретно — в Аланье, где мы заверяли доверенность. Без предварительной записи, без электронных талонов, без живой очереди мы просто зашли в кабинет, где специальный служащий спустя минуту поставил необходимый штамп.

Мэрия Аланьи

Следующая остановка — местное отделение таможни. Здесь уже пришлось отстоять «очередь» — мы были вторыми за усатым мужичком (тоже, конечно, россиянином). Работник таможни открыл базу данных, по госномеру отыскал наш автомобиль. Нехитрая программа выдала «день Х»: 10 июля 2024 года — последний, 730-й день разрешенного пребывания в Турции «единички». Сегодня 3 июля — в запасе у меня еще неделя. Выезжать я планирую завтра утром, а 10-го собираюсь быть уже дома, в Тюмени.

В моем загранпаспорте появляется маленький штампик турецкой таможни, где отмечается дата — 10.07.2024 — и госномер машины. Это даже забавно, иронизирую я над собой: у нормальных людей в паспорте сведения о детях, у меня — прирожденного «петролхэда» — запись о машине!

Сведения о машине в моем паспорте

Апостиль на доверенности

Так или иначе, спустя несколько часов «пазл» полностью сложился — все намеченные пункты выполнены. Без проволочек и волокиты. Затраты пока что составили чуть меньше 15 тысяч рублей.

…За два года «копейка» успела пробежать по Турции больше 30 тысяч километров. Еще из дома я задавал каверзные вопросы относительно основных узлов и агрегатов — все же впереди неблизкий путь. Больше всего меня беспокоила система охлаждения: в июле жара ожидалась по всему маршруту (так и вышло). Павел заверил меня, что никаких проблем быть не должно, несмотря на то что в системе залита вода. Двигатель «ест» масло — нужно будет доливать, но купить канистру про запас можно где угодно. А вот аккумулятору точно пришел конец: последний месяц Паша ездил на батарейке от мопеда, а запускал мотор с кривого стартера. Я написал, что готов поддержать турецкого производителя Mutlu и не пожалею на это кровно заработанных рублей, обменянных на лиры. На том и порешили.

В магазинчике мастера Мустафы Mutlu не оказалось — только Yilmaz («бесстрашный»). Батарея емкостью 60 ампер-часов с учетом сдачи старой обошлась в 5000 рублей — примерно как отечественные аккумуляторы в России. Это хорошо, поскольку многие товары в Турции стоят дороже, чем аналогичные у нас. Как, например, инструменты: от идеи взять набор я отказался сразу, скалькулировав цену — за посредственный китайский «ноунейм» пришлось бы выложить больше, чем в России просят за Ombra! В итоге выбрал три накидных ключа, закрывающих шесть размеров. Отдал около тысячи рублей за простецкие, в общем-то, ключики.

Это могло бы быть занятной выдумкой, если бы не случилось на самом деле: только что установленный аккумулятор на второй раз отказался запускать «копейку»! По крайней мере, так показалось нам сначала. Сложно поверить в такое совпадение, но именно в этот день внезапно забарахлило втягивающее реле стартера. Отсоединив стартер, мы подали питание напрямую — ротор пришел во вращение, однако сказать в точности, достаточный ли момент бендикс передает на маховик, было сложно: все жужжит и крутится, но ведь не заводит!

Ставить стартер обратно не стали — лишь надели тканевую перчатку на силовой провод. Запустив мотор рукояткой, доехали до мастера Мустафы, у которого на полочках лежали аккуратные ряды генераторов, стартеров и реле. Давным-давно у вазовских «Жигулей» был турецкий братец «Тофаш» — мы надеялись, что в закромах у Мустафы найдется что-то подходящее.

Однако мастер всего-навсего зажал в тисочках втягивающее реле, извлек внутренности из корпуса, продул их сжатым воздухом, что-то протер, где-то прыснул «вэдэшкой» и, собрав заново, показал, что можно устанавливать. И действительно — спустя пару минут движок весело тарахтел, запущенный уже традиционным способом. Тем же жестовым языком Мустафа заверил, что проблем с пуском в ближайшем будущем не предвидится. Свою работу мастер оценил в 500 лир.

Виновник поломки

Мастер за работой

Готово!

Уже в сумерках состоялось трогательное прощание прежнего владельца с теперь уже моей машиной. Пара фото на память, после чего я выезжаю с парковки к своему отелю. Завтра начнется полноценный тест-драйв — если все пойдет гладко, он займет неделю и 5000 километров с хвостиком.

Утром раздумываю, стоит ли идти на море, или же лучше сразу стартовать. Немного тревожно за вчерашний ремонт: запустится ли сегодня машина? В итоге с морем прощаюсь заочно, укладываю вещи и сажусь за руль. Поворот ключа… движок оживает моментально. Значит, все в порядке. За остальное я почему-то не беспокоюсь, тем более что вчера Паша, прощаясь с машиной, что-то ей шепнул. Думаю, сказал машинке, что ее новый хозяин — парень добрый и решительный, раз прилетел специально, чтобы спасти ее от турецкой металлоприемки.

Вряд ли этот отель видал подобные машины прежде

Судя по навигатору, мне предстоит проехать по Турции 1340 километров до погранперехода «Сарп». Обычно дотошный в плане подготовки путешествий, на этот раз я не знаю ровным счетом ничего о маршруте. Знаю только, что мне нужно пересечь страну по диагонали от Средиземного моря к Черному. По пути будут города Конья, Кайсери, Сивас и Трабзон — это те, что покрупнее. Буду проезжать через Каппадокию, где в Долине любви ежедневно взмывают над землей сотни воздушных шаров. Должны встретиться и горы, причем дважды, но на какой высоте будет проходить дорога, я не знаю. Слишком плотным был рабочий график перед поездкой, чтобы детально изучать маршрут. Да и не было стопроцентной уверенности в том, что затея удастся хотя бы до этой стадии.

Пещерные селения Гереме видны прямо с трассы

А «единичка» ведет себя молодцом — ровно держит траекторию, не захлебывается на подъемах, приемлемо тормозит. Крейсерская скорость, она же близкая к максимальной — 90 км/ч: здесь стоит родная 4-ступенчатая коробка. Даже не уверен, что хочу менять ее на более позднюю 5-ступенчатую — мне нравится аутентичность этой машинки с «ранними» щитком приборов, напольной педалью газа, дефлекторами. В бесформенном и мягком кресле утонула спина, но, как ни странно, дискомфорта это не вызывает. А поворотные форточки-треугольники способны заменить кондиционер — это едва ли не самая удобная фишка классических «Жигулей».

Дороги в Турции либо хорошие…

…либо превосходные

Вечер первого дня застает меня в Сивасе, древнем городе в Центральной Анатолии. Позади 800 километров из 1350 «турецких»: на завтра я оставил себе меньшую часть. План переночевать здесь рушится, как карточный домик: вечерний Сивас, даром что расположен не на море, похож на Сочи — нескончаемый поток людей, громкая музыка, забитые машинами улицы. Напротив рандомно выбранного отеля я не смог даже остановиться, то же повторилось и с другим. Осознав, что просто трачу зря время, покидаю город в надежде найти мотель на выезде (был отмечен в навигаторе). Увы, он либо не достроен, либо уже заброшен. Остается «дальнобойщицкий» вариант: встать до утра на АЗС. Еще через десять минут мне попадается Lukoil. Оператор заправки не против, чтобы я тут переночевал. Забиваюсь в уголок капотом на запад, раскладываю правое переднее сиденье (получается почти ровная поверхность) и укладываюсь по диагонали — не так-то и плохо. Комаров здесь нет, воров не ожидаю (да и красть у меня нечего), поэтому окна по обеим сторонам оставляю приоткрытыми.

«Лукойл» — он и в Турции «Лукойл». При стоимости бензина в 130 рублей за литр на топливо ушло 16,5 тысячи рублей

Просыпаюсь от голоса муэдзина, многократно усиленного громкоговорителем. Где-то поблизости мечеть, которую в темноте не было видно. Четыре часа утра. Вряд ли удастся заснуть еще раз: сегодня переход границы, и эта первая утренняя мысль полностью завладевает сознанием. Турок-заправщик пьет чай из самоварчика, предлагает и мне. Видя, как я похлопываю себя по карманам шорт (бумажник лежит в машине), машет рукой: не надо денег, пей так. Видишь, какое замечательное утро?..

Вскоре после Сиваса мне предстоит определиться с дальнейшим маршрутом до Трабзона. В Турции довольно разветвленная сеть дорог; навигатор предлагает сразу три варианта. Самый короткий по километражу одновременно самый долгий — ясно, здесь больше всего горных перевалов. Выбираю маршрут, где отмеченный серым отрезок пути минимален. По опыту езды в России знаю — серым цветом маркируются в том числе и грунтовые дороги. Пока что под колесами асфальт, но проезжая часть сузилась метров до пяти. Дорожка петляет между сосновых рощиц; вдалеке видны горные хребты. Навстречу попался Ford Transit: отлично, проехал он — значит проеду и я. Через полчаса узенькая нитка дороги примыкает к обычной двухполоске; вижу, как вдалеке карабкается в подъем фура. Одновременно с этим «зеленеет» и линия на карте навигатора — с возвращением в цивилизацию!

В турецкой глубинке вся реклама — на местном языке

Горы после Антальи

Направо пойдешь — в Нигде попадешь

«Плохая» дорога, по мнению навигатора

Мы с «единичкой» в Качкарских горах. Здесь умопомрачительные пейзажи, а сквозь открытые окна салон наполняется ароматом нагретых на солнце горных трав. На одном из перевалов фиксирую высоту — ровно 2000 метров. Странно: это почти втрое выше, чем на М-5 возле Златоуста на Урале, но здесь эта высота почти не ощущается. После перевала дорога идет только вниз, и спустя два десятка километров высотомер показывает уже 770 метров.

В горах Турции пробито немало тоннелей. Как правило, при въезде указана точная длина в метрах. Но перед тем как «нырнуть» в очередной тоннель, я успел рассмотреть только число «2023» — и как-то сразу догадался, что это — год открытия, а не протяженность. Тоннель двухтрубный, в каждой трубе — по две полосы. Подсветка белая сверху, зеленая снизу, а местами — синяя по периметру всей трубы. Увидев цифру «5» на выступе справа, я вдруг понял, что еду в тоннеле уже несколько минут. Неужели это километровый указатель? Засек значение на одометре и стал смотреть внимательнее. Так и есть — с одинаковым промежутком мелькающие цифры увеличиваются на одну.

Горный тоннель Зигана оказался настоящим чудом света — его длина составляет 14 481 метр, он первый по протяженности в Европе и третий — в мире. Торжественно открыт в мае 2023 года президентом Реджепом Эрдоганом. Следующие полчаса я решал в уме математическую задачку: сколько машино-рейсов нужно было совершить, чтобы вывезти всю породу из 15-километрового тоннеля с диаметром трубы 15 метров, при условии, что таких труб две.

Качкарские горы. Высота — больше двух километров

Перевал Гюмюшхане завораживает тишиной и видами

Тоннель длиной почти 15 км

Возле Трабзона шоссе выходит к берегу Черного моря — теперь до границы с Грузией высота над уровнем моря не превысит и десяти метров. Прекрасная четырехполосная дорога пронизывает небольшие городки Черноморского региона страны. Пляжного туризма здесь нет, как и самих пляжей: берег либо скалистый, либо из крупной гальки. До границы остается пара часов. Как бы ни манили вывески придорожных кафе, решаю не останавливаться: вечером наверстаю упущенное в Грузии. В Турции хорошо, но мне не терпится удостовериться, что подготовленные нами документы примут и меня выпустят из страны.

После Трабзона появляются указатели на Батуми

На склонах причерноморских гор выращивают чай

Вопреки ожиданиям, очередь для легковых автомобилей небольшая — передо мной с десяток машин, которые разделяются в два потока. Я стою за BMW X5 с краснодарскими номерами, за мной — Audi с немецкими регистрационными знаками. Седоватый немец просит разрешения сфотографировать мою машину (вот оно, европейское воспитание!).

Когда краснодарца передо мной отправляют оплачивать штрафы, собранные им за две недели турецкого вояжа, немного тревожусь и я. Конечно, «копейке» далеко до «икс-пятого», но несколько знаков «50» я проехал «по-русски»: со скоростью 67–69 км/ч. Обойдется ли? Были ли там камеры, я так и не понял.

Подаю офицеру в окно загранпаспорт, водительское удостоверение и свидетельство о регистрации. Первые два документа на одну фамилию, третий — на другую. Доверенность держу в руке. Однако вместо каких-либо расспросов мне ставят выездной штамп — турки меня выпускают, не затребовав доверенность!

Сажусь за руль, не вполне осознав, как это возможно: блогер, натерпевшийся с Рендж Ровером, оценивал такой шанс как один к 200. Да какая теперь разница — дело сделано, грузины пропустят вмиг, ведь я транзитник. Подъезжаю к грузинскому погранпереходу, открываю багажник, на всякий случай — и капот: мне скрывать нечего, все номера совпадают, а уж документов у меня с лихвой!

Грузинские таможенники обходят машину, шутят про кондиционер и борткомпьютер. Отвечаю в том же тоне, что первый заменяют форточки, второй — моя голова. Наконец один берет в руки документы.

— Па-вэль? — спрашивает вдруг он.

Еще не предполагая масштаба катастрофы, которая разразится через несколько минут, отвечаю: Павла нет, я за него, вот доверенность на турецком, вот апостиль, а вот — перевод на английский язык.

— Ждите, — тоном, в котором не осталось и доли шуточного настроя, выдает таможенник и уходит в здание неподалеку. Таможенный пост, как и все госучреждения, построенные в эпоху Саакашвили, «демократично»-прозрачный, и все же просто так туда не попасть: вслед за офицером двери автоматически закрываются. Впрочем, он вскоре появляется вновь.

— Ми-и не можем пропустить вас в Грузию, — в его русском языке становится заметен акцент, которого не было пять минут назад. — Ви-и должны ехать в российское консульство, в Трабзон. Ви-и должны поставить печать консульства на доверенность.

Ошеломление завладело мной лишь на несколько секунд. Я ждал подвоха на турецкой стороне — в конце концов, это на их территории была машина целых два года. Но что нужно от меня грузинам, ведь уже завтра я покину их страну?!

Возможно, мои вопросы звучали несколько сбивчиво. Но отвечать на них никто уже и не собирался: повернувшись спиной, офицер направился к минивэну Lancia с белорусскими номерами, а его коллега лишь повторил:

— Ви-и должны убрать машину. Ви-и не едете в Грузию. Ви-и едете в Турцию.

И для вящей убедительности показал рукой в направлении страны, столь милостиво выпустившей меня четверть часа назад.

До Грузии оставалось несколько десятков метров…

…но меня развернули в обратную сторону. За шлагбаумом уже Турция

Часть 2. Назад в Турцию. Ворох проблем и маленький шанс на чудо

Ситуация складывалась патовая: невесть почему от меня требовали вновь заехать в Турцию, прогнать без малого 200 километров до Трабзона, чтобы где-то там, в российском консульстве, кто-то по непонятной причине поставил штамп на английский перевод турецкой доверенности. По «удачному» совпадению дело было вечером пятницы. Зайдя в интернет, я убедился в том, что было понятно и так: консульство закрыто до утра понедельника. 

Минутная растерянность сменилась деятельным стремлением добиться справедливости. Развели бюрократию! Но машину просто-таки требуют убрать, ведь номинально это уже Грузия, в которую мне хода нет. Нейтральной полосы на погранпереходе «Сарп/Сарпи», по сути, нет.

Первый из турецких шлагбаумов открывается как ни в чем не бывало: здесь таможенный контроль. Открываю багажник, в нем — чемодан, с которым я прилетел в Турцию, но не из России, а из Сербии (там же его и купил в расчете на, хм, некоторое количество крепких местных напитков). Офицер просит открыть чемодан. Бутылки не спрятаны, но и не на виду — упакованы в одежду, чтобы не разбились. Ракия — сербский самогон из фруктов — вещь недешевая и по-своему весьма вкусная.

— What is it? Wine? — таможенник держит в руке бутылку «Шливы» — ракии из сливы.

— No, — кратко отвечаю я.

— Brandy?

Мой мозг лихорадочно работает: с грузинами надо еще потолковать, они ничего толком не объяснили. Таможенник тем временем нашел все бутылки, пересчитал их и цокает языком: много.

— Я везу все это в Россию! Я не собираюсь возвращаться в Турцию! Меня развернули грузины! — выходит довольно экспрессивно, хотя эти молодые ребята ни в чем не виноваты: не они же просят у меня какой-то штамп. Бутылки возвращаются в чемодан…

В следующем окне мне аннулируют выезд в заграннике штампом, аналогичным полученному полчаса назад. Однако пустить в Турцию меня не готовы: на этот раз нужен полис ОСАГО. Таковой у меня был, но на фамилию прежнего владельца, годный до октября. Ищу его, однако не могу найти. Мне командуют проехать вперед, а пограничникам, ведающим последним шлагбаумом, дают команду по рации меня не пропускать.

Собрав все документы, пешком возвращаюсь на таможенный пост, где меня только что журили за лишнюю пару бутылок. Рассказываю по-английски свою историю в более пространном варианте. Мне позволяют дойти до грузинского поста.

Отфутболивший меня офицер делает вид, что меня не помнит — а может, и действительно забыл. Я завожу разговор о штампе, прошу назвать закон, в котором прописаны эти нормы.

— Я тебе все уже объяснил! — в голосе офицера чувствуется раздражение.

— Вы мне ничего не объяснили. Вызовите старшего смены или проведите меня к нему!

— Здесь не говорят по-русски! — лютует грузин на русском, впрочем, языке.

— Позовите работника, который говорит по-английски. Английский язык является языком международного общения в Грузии?

— Здесь не говорят по-английски! Здесь — Грузия, здесь говорят по-грузински! Ты знаешь грузинский?

Все же я нахожу поблизости другого офицера и убеждаю его позвонить старшему. Он говорит с минуту, после чего бесстрастно выдает ту же фразу про штамп и консульство в Трабзоне.

Я возвращаюсь к машине. Все это кажется каким-то бредом. Знаю я некоторые страны, где подобные нюансы создаются для вымогательства, но здесь у меня ничего не просят (да я бы и не дал). Значит, издеваются? Или все же есть какой-то закон?..

Вспоминаю, что нашел в поисковике то самое консульство в Трабзоне. Звоню на первый из трех номеров. Сразу же снимают трубку. Как же приятно услышать коротенькое «Да» на родном языке!

К моему удивлению, работник консульства дипломатично резюмирует: «Такие случаи бывают. Вам действительно придется приехать к нам». На минуту сердце замирает: может быть, ввиду моей форс-мажорной ситуации они примут меня завтра, в субботу? Ведь ответил же он на звонок в нерабочее время, может быть, кто-то в консульстве посменно дежурит 24/7? Но нет, это уже было бы слишком: «Подходите к десяти утра в понедельник». Служащий консульства даже согласился назвать мне свое имя (чтобы было на кого сослаться) и вполне дружелюбно попрощался.

Уже дойдя до стадии принятия, я тем не менее в третий раз иду к грузинам. Единственное, что я им не показывал — распечатанный ДКП, заполненный нами в Аланье. Юридической силы он в этой ситуации не имеет, но ведь именно в нем указан факт купли-продажи и стоят подписи двух граждан РФ.

На этот раз я-таки добился аудиенции у более-менее расположенного к нормальному общению офицера. Он не смотрел волком, не делал вид, что не знает русского языка и даже заглянул в договор купли-продажи. «Ты пойми, шансов нет, штамп все равно нужен. Мы в Евросоюз готовимся, это его нормы».

Бодаться дальше было уже глупо. Не знаю, сколько осталось Грузии до вступления в Евросоюз, но рвение в этом направлении ощутимо. А главное, консул ведь уже подтвердил мне, что мой случай — не единичный. Интересно, что из всех городов на моем маршруте именно древний Трабзон мне хотелось посмотреть по-настоящему. Бойтесь своих желаний — они имеют свойство сбываться…

Однако меня по-прежнему не хотят впускать в Турцию без страховки. Перерыв на несколько раз всю машину и вещи, я ее так и не нашел. Возможно, полис остался в отеле: он был распечатан на обычном листе, а не на гербовом бланке, и я вполне мог его не заметить, формируя свою папку.

От шлагбаума вновь иду к окну паспортного контроля. «Я не собирался возвращаться, это экстренная ситуация, у меня нет лишних денег!». Это в целом правда: деньги-то есть, но лишних — нет. Меня отправляют к «директору» (начальнику поста; на двери его кабинета и вправду написано соответствующее слово на латинице). «Директор» по-английски не говорит: начинается словесный пинг-понг с помощью Google-переводчика, причем с охотой играю в него только я. В конце концов, все это меня утомляет и я подхожу к окошечку с надписью «Sigorta» (страхование). Приветливая барышня готова застраховать мой автомобиль на минимальный срок — 45 суток — за 1100 лир. Это меньше трех тысяч рублей; в голове мне рисовалась значительно большая сумма. Да и проехать по Турции мне придется не меньше 400 километров. Однако платежный терминал не работает, а лир у меня уже нет. Уже не в первый раз выручает заначка в евро; к слову, расчет производился строго по курсу дня. Офицер в окне паспортного контроля смотрит «сигорту», затем показывает на экране компьютера дату — 10.07.2024. «Пять дней» — мысленно перевожу я сказанное им на турецком. Пять дней, из которых два — выходных.

«No problem?» — спрашивает пограничник и открывает шлагбаум. Я снова в Турции — три часа здесь не был!

Настроение, конечно, «не айс». Лишнее время, дополнительные затраты, плюс отсутствие каких-либо гарантий в благоприятном исходе. И как еще все обойдется в консульстве?.. Но и накручивать себя сейчас бессмысленно. Я проезжаю несколько километров и вдруг отчетливо осознаю, что сегодня больше не хочу никуда ехать. До Трабзона без малого 200 километров — это три часа езды только до границы города. Потом искать отель, возможно, толкаться в пробках, как вчера в Сивасе… Через полчаса сядет солнце, а свет фар у «единички» все же далек от совершенства. Неудачный «штурм» границы меня сильно измотал. Я заезжаю на дикий пляж с небольшой стоянкой для машин, паркуюсь так, чтобы в ветровом стекле было видно море. Надеваю купальные шорты и смываю с себя весь негатив этих суток в приятной теплоте Черного моря. Вспоминаю, как читал у Паустовского в «Книге скитаний» отрывок о его жизни в Батуми — писатель восторгался ночевками под звездным небом в субтропиках, а я пытался вообразить, что он тогда чувствовал. Интересно иногда складывается жизнь.

Вид на погранпереход «Сарп» из Турции

Ночлег с видом на море

Пустынный дикий пляж недалеко от границы

Уютное спальное место

Наутро я уже совершенно спокоен. С наслаждением купаюсь в море, обдумываю план на ближайшие дни. К обеду нужно приехать в Трабзон, выбрать отель поближе к консульству, чтобы в понедельник дойти пешком, не заботясь о парковке. За половинку субботы и воскресенье осмотреть Трабзон (который, на минуточку, старше Константинополя-Стамбула примерно на тысячу лет!) и набраться сил «впрок».

Теперь удача мне благоприятствует: Трабзон, хоть и город-миллионник, широко раскинулся вдоль побережья — толчеи и пробок, кажется, удастся избежать. Российское консульство расположено в старом квартале Ортахисар — поблизости от всех основных достопримечательностей. Наконец, везет и с размещением: мне удается найти непафосный, но высоко оцененный путешественниками отель в восьми минутах ходьбы от консульства.

О полутора днях в Трабзоне упомяну вкратце. Туристов здесь почти не встретишь — на Черноморском побережье Турции нет курортов. Русские бывают здесь проездом либо выбираются на шопинг из Грузии при наличии пары свободных дней. Первая примета того, что жизнь в Трабзоне течет своим, не рассчитанным на приезжих укладом — наличие ценников на рынках. Стоимость товара здесь не зависит от вашего внешнего вида и национальности. Я прошел почти 20 километров по Трабзону, побывал на десятках улочек Старого города и лишь единожды услышал русскую речь. В двух словах — Трабзон во многом схож со Стамбулом, но он еще более настоящий, хотя и не столь пышный. Если выдастся возможность посетить — воспользуйтесь ею.

Крепость в старом городе

Нетуристическая Турция

Мечеть Айя-София, бывший христианский храм

Панорама приморской части города

Российское консульство в Трабзоне — красивый серый особняк в окружении пальмовых деревьев. Наверное, интерьер под стать экстерьеру, подумал я и прикинул, сколько этажей удастся посмотреть. Вся процедура представлялась мне так: я передаю свой пятничный разговор, мой высокопоставленный соотечественник ставит печать на бланк, а некая барышня по моей просьбе и с соизволения консула оперативно делает еще один перевод — на русский язык. Дело в том, что последний, третий по счету пограничник-грузин упомянул о переводе доверенности на русский. Из этой реплики я окончательно уверился в мысли, что они сами не знают, чего хотят и что подстраховаться нужно вновь с запасом.

…Судя по табличке возле металлической входной двери, рабочий день в консульстве длится четыре часа — с десяти до часу дня и с трех до четырех. Ожидавшая открытия женщина с ребенком пролила свет на здешние порядки: ровно в десять дверь откроет охранник-турок. Он сверится по бумажке с напечатанными фамилиями и пригласит тех, кто записывался и указан в списке. На мой вопрос, как в этом случае попаду я, женщина пожала плечами. Выслушав мою историю, она искренне удивилась, каким образом мне удалось дозвониться до консульства — да еще и в пятницу вечером: «Они предпочитают, чтобы им писали в телеграм-канал, а по телефону отвечают редко».

Все вышло по словам моей случайной знакомой: в десять часов в проеме двери возник охранник и стал запускать тех, кто был в списке. По моей просьбе она на турецком рассказала причину, по которой я вздумал обременить собой консульство. Помню, что разобрал слова «Гюрджистан» (Грузия) и «арба» (то, на чем я передвигаюсь). Турок кивнул и впустил меня вслед за остальными.

Уголок Родины в Турции

А вы хотели бы так работать?

Рамка металлодетектора и досмотр вещей особого удивления не вызвали. Но расчеты на знакомство с красивым зданием изнутри не оправдались: войдя, мы оказались в помещении шесть метров на четыре, где за бронированными стеклами виднелись два работника. Связь — через искажающий голоса интерком. На стенах — наклейки с перечеркнутыми фотоаппаратом и телефоном и стенгазета с фотографиями и описанием маленьких городков России.

Пообщаться со специалистом консульства удалось уже ближе к 11 часам. Да, поставить штамп возможно. Нет, они не в курсе, чего именно хотят грузины на границе. Нет, сделать перевод в консульстве не получится — нужно обратиться в бюро. Вроде бы все четко, по делу, но… не так-то и просто, учитывая продолжительность рабочего дня и другие нюансы.

Следующие несколько часов слились в один стремительный забег с препятствиями. Оставив в консульстве английский перевод доверенности, я с квитанцией на оплату отправился в банк (определенный и единственный на весь Трабзон; к счастью, расположенный примерно в километре). По пути звоню переводчику, контакт которого дала все та же добровольная помощница, объясняю ситуацию. Бюро переводов тоже рядом, на полпути до банка. В банке вдруг оказывается, что оплата — только наличными (15 долларов США). Долларов у меня нет, но это же банк, значит, можно их купить? Нельзя: будьте любезны дойти до уличного обмена и вернуться. Оставшиеся после покупки ОСАГО лиры мне нужны для расчета с переводчиком, значит, их стоит приберечь. Размениваю на доллары купюру с изображением Хабаровска, после чего возвращаюсь в банк. Дожидаюсь очереди по талону, оплачиваю, получаю квитанцию. Одно дело сделано, правда, я уже сам понимаю, что сюда мне еще предстоит вернуться.

Пока бегал в банк и за переводом, успел рассмотреть город

Теперь к переводчику. В спасительно-прохладном офисе — несколько барышень с русскими именами и турецкими фамилиями. Излагаю суть дела, отдаю основную доверенность на турецком. С остальных документов снимают копии и возвращают мне. Перевод будет готов через полтора часа, но подождать здесь же не предлагают. Ладно, пора навестить машину, которая все еще стоит у отеля, а заодно и достать рублевую заначку — нужно прикупить еще турецких лир.

В 14.30 я снова стою перед серой дверью консульства — с квитанцией об оплате за первый штамп и с русским переводом. На новый перевод мне тоже нужен штамп (иначе какова ценность самого документа?), что означает еще один поход в банк. И все нужно успеть за час, поскольку еще одни сутки в Трабзоне я не выдержу (морально). Прикидываю в уме: ровно в три часа я отдам квитанцию с переводом и заберу первый бланк; десять минут до банка, десять минут там, десять обратно. Вроде как можно уложиться.

В отличие от грузинского таможенника, турок меня помнит — немудрено, если за день здесь бывает от силы с десяток людей. Вновь рамка металлодетектора и быстрый взгляд в сумку — не разжился ли я за это время чем недозволенным?.. Вижу, что за одним из окон пустое кресло: отсутствует именно тот специалист, который работал со мной утром. Включаю Google-переводчик, набираю текст: «А второй придет»? Турок кивает. «А когда?» Турок пожимает плечами.

Часики тем временем тикают. 15.05, 15.10, 15.15… Второй специалист занят документами другого посетителя, но я все равно спрашиваю его о коллеге. «Придет», — отвечает он.

И действительно, приходит в 15.21. Меняю квитанцию на свой английский перевод, достаю перевод на русском. Ситуация говорит сама за себя: рабочего времени осталось 40 минут, и я просто не успею выполнить всю эту эстафету. Неожиданное решение подсказывает сам консульский работник: позвонить переводчице и попросить ее оплатить консульский сбор (те же 15 долларов) через мобильное приложение (мне скачивать его было бы бесполезно, поскольку нужен еще и долларовый счет в этом банке). Не давая оформиться мысли о том, с какой стати переводчица согласится оплатить сбор, звоню. Едва дослушав, она просит меня отправить ей в мессенджер написание моих имени и фамилии как в паспорте. Через минуту на почту консульства прилетает PDF-файл чека. Служащий консульства ставит печать и на русском бланке, заверяет своей подписью. В 15.40 я выхожу из консульства и буквально лечу в бюро — вернуть доллары наличкой своей спасительнице. Она сэкономила мне сутки времени, несколько тысяч рублей и миллиард нервных клеток. Четыре часа дня — самое время рвать когти в сторону границы!

Отель Uzer — рекомендую, если вас занесет в Трабзон

Обвал на дороге близ границы

В это сложно поверить, но турки вновь выпускают меня без просьбы показать доверенность (однако рассчитывать на это я все так же не советую). С волнением подкатываюсь к грузинскому посту. «Рю-юсский, проезжай!» — произносит кто-то в динамик, и передо мной взмывает вверх шлагбаум.

С облегчением замечаю, что смена состоит из других офицеров. Начинаем опять с багажника и шуток (традиция!), затем переходим к документам. В этот раз я хитрый: русский перевод держу отдельно и не достаю. Если забракуют английский и отправят опять в Трабзон — достану и предъявлю. А если выложу все сразу — не факт, что не попросят еще перевод на пакистанском и справку о прививках собаки прежнего владельца (утрирую, конечно, но совсем немного).

Офицер вновь спрашивает, где «Павэль». Подаю доверенность на турецком и английский перевод. Пограничник хмурит брови и шевелит губами. Не выдерживаю, указываю пальцем на штамп: наш, российский, из консульства! Вздохнув, он идет с моими бумагами к коллеге, но тот почти сразу машет рукой.

— Ви должны были сделать эту доверенность в России. Ви — русский? Па-вэль — русский? Машина — русский? — аргументация спорная, но сильная. — Ла-адно. В следующий раз… — после этих слов я понимаю, что победил, и уже соглашаюсь на то, что в следующий раз мы все поедем делать доверенность в Россию. Следующего раза, понятно, не будет, но и сейчас еще не все бастионы пали: надо получить штамп на въезд в Грузию, и проставлять его будет вовсе не этот офицер, работающий «на земле», а кто-то в стеклянной будке с очередным шлагбаумом. Но все проходит гладко и здесь, и я проезжаю под красно-белым флагом.

Однако и сейчас успокаиваться рано. Словно тестировщик компьютерной программы, ищущий «баги», я проигрываю возможные сценарии. Что, если на границе Грузии и России от меня потребуют перевод доверенности на грузинском (если что и было логично от меня требовать в первый раз, то именно такую бумагу)? Значит, скатаюсь в Тбилиси, только и всего.

Со второй попытки заезжаю в Грузию

Опять «Лукойл», но теперь — по 100 рублей за литр

Снова вечер, но в этот раз настроение триумфальное. Отъехав от границы, делаю грузинскую страховку за 1000 рублей — даже на вид она несерьезная, но подозреваю, что здорово сэкономил, не став связываться с зазывалами непосредственно на границе. Заправляюсь — вновь на «Лукойле», проезжаю Батуми и неспешно качу в сторону Уреки. Здесь хорошие пляжи с черным магнитным песком; в 2017-м я останавливался тут метрах в пятидесяти от моря. Не сразу, но нахожу это место: впереди — третья ночь в машине, но, как и первые две, она не лишена приятности. 

Магнитные черные пески и сосны на пляже в Уреки

Хорошие дороги грузинам строят в том числе китайцы

Утро по традиции начинается с купания. Еще совсем рано: наверное, поэтому на пустынной дороге в маленьком селе за мной пристраивается патрульная Шкода, включает «люстру». Принимаю вправо, достаю свою увесистую папку с документами. Инспектор просит лишь «права» и предлагает сдать тест на алкоголь. Если на российском юге эта процедура до сих пор может быть сопряжена с ухищрениями, в результате которых вы можете лишиться либо в/у, либо денег и/или свободы, то в Грузии тест на алкоголь — это просто тест на алкоголь. Мне вручили запакованный мундштук, который я лично вставил в прибор. «Надул» четыре ноля: один до запятой и три после. Все потому, что любые празднества будут по приезде, сейчас же не время расслабляться.

Коровы в Грузии — это святое

Жинвальское водохранилище

400 километров по Грузии занимают неполный световой день. Участок от Мцхеты — треть этого пути — знаменитая Военно-Грузинская дорога, известная хотя бы тем, что по ней брели изможденные герои Ильфа и Петрова — Остап Бендер с Кисой Воробьяниновым. Здесь по-прежнему опасно: максимальная высота (Крестовый перевал) — 2400 метров, повороты под 180 градусов идут целыми связками. Моя верная «копейка» не пасует: температура держится в норме, тормоза и не думают «плыть». Ну замечательная же машина! Недаром ее прототип, Фиат-124, получил титул «Автомобиль года» в 1967 году.

Виды Военно-Грузинской дороги

Самой дороге (не асфальту) — больше двух веков

До России — считаные километры

…МАПП «Дариали» (Дарьяльское ущелье из той же книги помните?) возникает неожиданно. Километровая очередь из грузовиков внезапно обрывается перед современным красивым погранпереходом, зажатым горными пиками слева и справа. Очереди из легковых, по сути, нет: передо мной две машины, и обе они как раз въезжают на пункты досмотра. Пока я достаю свою папку, рядом со мной тормозит Ниссан Теана с тюменскими номерами. «Друг, ты из Екатеринбурга? Не дотащишь на тросе до России? Генератор сдох и педаль газа отказала — она электронная». «Теановоду» я с удовольствием отвечаю, что екатеринбургская тут только машина, а я — его земляк. Дотащить на тросе не проблема, если уж больше некого попросить.

МАПП «Дариали»

Выезд из Грузии проблем не подкинул. По всей видимости, местные пограничники рассудили так: если мне дозволили заехать в страну, то и препятствий к выезду нет. Английскую доверенность, впрочем, изучили.

Дождавшись катящийся на последнем издыхании Ниссан, цепляю его за фаркоп. Нейтральная полоса между грузинским и российским КПП — это пять километров «ничьей» территории, куда вряд ли поедет эвакуатор. Стоящие по обочинам развандаленные, изувеченные остовы машин — одно из самых тягостных зрелищ, какое можно представить. Это участь тех, кто не смог доказать свое право попасть на территорию той или другой страны. Каждый из этих автомобилей — напоминание о драме, разыгравшейся тут за последние годы. Помимо того что любой автомобиль имеет цену, сложно расстаться с ним вот так и с моральной точки зрения. Именно здесь я не сделал ни одного снимка, будучи увлечен буксировкой Теаны. Кому интересно, найдите видео этой местности в интернете.

Российский пункт пропуска «Верхний Ларс» выглядит по-отечественному сурово, с бетонными блоками и разграничением полос. Первую заставу проезжаем на тросе, но затем расцепляемся — по опыту вижу, что наша сцепка не впишется в поворот, ведущий к пунктам паспортного и таможенного контроля. В «паспортном» окне — приветливая женщина средних лет. Спрашивает, откуда такой раритет и какого он года. Доверенность не просит. Ставит штамп напротив шереметьевского. Кажется, я в России — не только физически, но и юридически.

Мы на Родине! Еще и земляку помогли

Да точно, я на Родине! Таможенник в ответ на приветствие цедит заученное: «Багажник, все двери». Не выявив ничего, заслуживающего внимания, молча отходит. Еще 50 метров — и я выезжаю с территории МАПП «Верхний Ларс». Позади — Турция и Грузия, впереди — еще без малого 3000 километров до дома. Да какая разница, сколько их, этих километров — главное уже позади. Наша авантюра удалась!

На горизонте — Пятигорск

Котик на АЗС в Ставрополье

Элиста, обитель Будды Шакьямуни

Карабаш. Это уже Урал, до дома чуть больше 500 км

Финиш в Тюмени

О дальнейшей поездке — совсем вкратце. Денек передохнул во Владикавказе (найти гостиницу в разгар лета весьма непросто!), затем встретил друга в аэропорту Минеральных Вод. Вдвоем за три дня мы благополучно добрались до своего города, превентивно поменяв главный цилиндр сцепления в Волгограде (по некоторым признакам, ему наступил конец). Других поломок, неприятностей и даже внимания со стороны сотрудников ДПС не было. Машина однозначно останется у меня и будет эксплуатироваться только летом. Путешествие, несмотря ни на что, считаю успешным, опыт — бесценным. Желающим последовать моему примеру советую посетить уголок Отечества в Трабзоне заранее, а задумав что-то — никогда не сдаваться.