Брошенный в свое время в гараже, а теперь дождавшийся своего часа, этот Понтиак будет доведен до идеального состояния и превращен в конфету. Поработать там есть много над чем, учитывая, что он даже не на ходу, и нюансов там может быть масса. Делать все буду не сам, обращусь к специалистам, к каждому в своей области – двиг к мотористу, подвеска к слесарю, салон в ателье, кузов к малярам хорошим, благо, все спецы на примете имеются, коим доверяю как себе – уж если берутся, то хорошо делают. Как же долго я этого ждал…
Так случилось, что эту машину я бросил на 13 лет. Столько лет он простоял в гараже в Череповце, ожидая, когда, наконец, хозяин заберет его к себе в Ярославль. И запросто мог никогда не дождаться. В 2005-м я обменял на него редкостный Ирмшер Манта Б, это был Опель Манта от тюнинг-ателье Irmscher, в оригинальном обвесе, который был моей первой машиной, и который я очень любил. Но когда я увидел Понтиак, устоять уже не мог.
Я работал менеджером по продажам в автосалоне, и как-то раз к нам в техцентр на диагностику заехал этот Понтиак. Прибор не выявил ошибок, но, боже, в каком ужасном состоянии был автомобиль! Отвратительно окрашен чуть ли не поролоновым валиком, пластиковый передок по низу превратился в мочалку, к которой саморезами были коряво прикручены противотуманки, единственная его светотехника. Лобовое стекло выбито и висит внутрь салона. Задние покрышки – зимняя липучка нелепо высокого профиля с узким протектором, передние – летние лысые, притом еще разные. Задние фонари расколочены (был удар в зад). Фары не поднимаются. Стартер полумертвый. Аккум выжирался на стоянке, так что всякий раз надо было открывать капот и сдергивать клемму, чтобы потом завестись. Глушитель в свое время был разорван, когда из-за неправильного зажигания топливо бабахнуло в выхлопной трубе, уродливо сварен обратно по шву и уже не работал. Двери едва открываются, провисшие вусмерть, лежащие всем весом на порогах. А когда я заглянул в салон – сердце екнуло: верх торпеды лопнул в двадцати местах, обивка потолка провисла и лежит на голове у водителя, сиденья разорваны в клочья, будто их драли когтями дикие кошки, рулевая колонка хлябает вверх-вниз с амплитудой в четверть метра. Ковер насквозь пропитан антифризом, льющимся из радиатора печки прямо на ноги переднего пассажира. Словом, это была картина маслом, каких поискать.
Ну а катались на нем карикатурные гопники: под ногами пивные бутылки гремят, сто километров в час по тротуарам, один раз бухие в хламину перескочили через круговое движение прямо через бордюр, отчего правое переднее колесо уехало в нише назад так, что стало об подкрылок тереться… Желая меня впечатлить, стали пятаки в пыли на заднем дворе сервиса рисовать. Они его убивали. Было ясно – еще год-другой, и он будет брошен, неважно где – на штрафстоянке, или просто у забора при поломке, на которую уже не будет денег. И умрет спустя какое-то время, превратившись в остов, какие еще попадаются кое-где, и на которые я наталкивался не раз и не два (особенно запали скелеты Саппоро и Z240, аж больно стало, когда их увидел).
И вот припарковали ребята свой Понтиак у техцентра, и после работы я пошел посмотреть на него, и ходил, ходил вокруг… Я понимал, что Манта моя, вылизанная, редкая Манта от Ирмшера с салоном Рекаро, будет убита, что я отдаю ее на верную смерть. Но ничего с собой сделать не смог. А пареньки были рады: шутка ли – вместо гремящего хлама, жрущего, как не в себя, им предложили аккуратный и ухоженный спортивный автомобиль на прекрасном ходу! У меня слезы на глазах были, когда я ее отдавал, но я уже знал – мне нужен этот Файрберд. И я получил его – 1988 год, ТрансАм, V8 5,0 TBI 170 л.с. на моновпрыске, коробка механика.
И в течение следующего года я приводил его в порядок, сам, своими руками. С 2005 по 2006 год. Сперва денег не было вовсе (ну сколько там продавцы получают?), но всего через три месяца я уволился, чтоб открыть на двоих фирму с другом, дела у нас, как ни странно, пошли, и заработка стало хватать, чтоб привести, наконец, убитый Понтиак в чувство. О, сколько я сделал! На полноценный бортжурнал. Полностью разобрал весь салон до последнего винтика (в торпеде сотня саморезов, не метафора), и отреставрировал там все от и до – восстановил и перетянул обивку потолка, обтянул заново все сиденья (как сейчас помню – ткань под названием «Купра»), угаженный ковер выстирал и выбил из него пять килограммов песка, дверные карты на давно уже сгнившем картоне переделал на ДВП, очень прочно и тщательно. Радиатор печки воткнул на не знаю от чего взятый с разборки (слегка не подошел по высоте, вставил там деревяшку), и печка заработала с бешеной мощью, до того ее не было вовсе. Накладку на торпеду поменял на купленную в Москве б/у в идеале. Купил там же покрышки, широкие и толстые, задние – с белой надписью на боковине. Купил там же задние фонари с оранжевыми поворотниками. Передок купил новый. Отрегулировал двери, поставил музыку, вкорячив овалы в задние стойки, и заменив штатные микроовальчики в торпеде на новые. Лобовое вклеил, повесил зеркало заднего вида, которого не было. Покрасил машину целиком у армян, сделал сам декоративный воздухозаборник на капот из стеклопластика, поставил алюминиевое антикрыло. Восстановил стартер (оказался какой-то отечественный, с надписью сделано в СССР и пятиконечным знаком качества). Причесал проводку, сделал старт с кнопки, выключатель массы электрический тоже с кнопки, чтоб от утечек тока избавиться. Потом ухитрился сам спаять блок управления фарами так, что они заработали, поменял все восемь свечей, тоже сам (из них две так упрятаны, что на сервисах их проклинают, а я сам поменял!) Колесо сдвинул вперед в арке, пересверлив дырку под крепеж рычага, умнее ничего не придумал. Глушитель вварил новый от 41-го Москвича, подошел по размерам точь-в-точь.
И он засиял. Мотор работал хорошо, коробка – прекрасно, все работало, салон в идеале, внешний вид – как конфета, ни одного звука из подвески, а ехал очень мягко. Лето 2006-го я на нем отъездил при полном параде, под неподражаемое бульканье грузовой V-образной восьмерки. А потом произошла катастрофа, которая убила весь порядок вещей в моей, вроде, налаженной жизни, оставив меня буквально на ядерном пепелище: мой друг и совладелец нашей с ним фирмы, с которым мы только-только, и вполне успешно, принялись зарабатывать деньги, увел у меня жену, рассказав мне, что они «очень сильно полюбили друг друга». Я потерял все – и семью, которой дорожил, и друга, которым дорожил тоже, и, разумеется, бизнес, поскольку продолжать вести дела в сложившейся ситуации было немыслимо – я видеть этого ублюдка не мог, даже в одном городе с ним не хотел находиться. Сколько-то недель прошло в разброде и шатаниях, а потом я, осознавая, что у меня начинает ехать крыша, резко и спонтанно уехал в Ярославль, и поселился там в съемной квартире без копейки денег, без знакомств, без ничего – на пустом месте. Оставив Понтиак в Череповце в гараже у родителей «до лучших времен».
С тех пор прошло 13 лет. И все это время Понтиак грустно стоял под какими-то тряпками, заваленный хламом, словно не понимая, почему его бросили. Шины печально спустились, в один из приездов в гости я поставил машину на пеньки, чтоб колеса не деформировались, на них он и простоял следующее десятилетие. Во время визитов к родителям пару раз в год я садился за руль, заводил его, просто чтоб двиг не застаивался, но потом через сколько-то лет перестал, не знаю сам, почему… Возможно, потому, что на протяжении очень уж долгого срока дела в Ярославле не двигались к лучшему, и в какой-то момент даже стала теряться уверенность в том, что я вообще когда-то заберу Понтиак. Были мысли продать. Было не то что не до такой роскоши, а элементарно концы с концами иногда не сводил. И вот, лет семь или восемь мотор был неподвижен, а при попытке покрутить его хотя бы стартером в прошлом году он уже не тронулся с места, как будто закис.
Но случилось так, что светлое будущее все-таки наступило, бывает это, видимо, с ним иногда. И вот настал тот самый момент, когда я, наконец, перевез свой Понтиак к себе, чтоб довести до выставочного состояния, и ездить в летний сезон.
И, надо сказать, делать там надо все, чего ни коснись, несмотря на то, что я восстановил его так хорошо в свое время. Начать с того, что мотор желательно перебирать, понятно, с заменой всех прокладок и сальников – кольца наверняка залегли, поскольку никакой консервации не было, да и залей в цилиндры что-то еще попробуй с таким расположением свечных колодцев. Также необходима замена сцепления – оно начало пробуксовывать практически перед постановкой машины в гараж, как раз собирался менять. Переборка мотора должна поставить машину на ход – надеюсь, инжектор все еще жив и работает. Русский стартер надо менять на оригинальный, купить аккумулятор, которого у машины в принципе нет уж лет десять. Далее – подвеска, в которую не лазил совсем никогда – все резинки, все стойки, и еще что надо по ревизии. Далее пойдет кузов. Ну, тут уж совсем интересно: армяне славятся своим стремлением ваять машины из шпатли, и на мне они оторвались по полной: машина из шпаклевки состоит вся, они ее вытесали из белого материала, как Микеланджело своего Давида из мрамора. Капот полцентнера весит, открыть невозможно! Мало этого – кавказские братья прирастили к кузову все накладки, слепив все в единое целое! Весь обвес, вместо того, чтобы снять и покрасить отдельно, они просто пришпатлевали к машине, и теперь там везде пошли трещины. То есть – надо всю эту корку обдирать до голого железа, выводить всю кузовню и все делать заново! Радость эта у наших маляров обойдется тысяч в двести, и то если возьмутся, ибо геморрой предвидится великолепнейший. Капот надо новый: старый вывернут был наизнанку в свое время, и уродски сварен обратно с разрушением усиления, теперь только на помойку. А он у меня с дырками вентиляционными, еще найти такой надо!
И только под занавес в работу пойдет салон: поскольку штатный очень уж скромный и серенький, хочу сотворить его заново, стильно и по красоте. Обязательно музыку вставлю хорошую и шумоизоляцию. Короче – самое быстрое на полгода работы, еле-еле чтоб к лету 2020 года успеть. Именно такой будет план. Ну а пока выписываем первый список запчастей. Вообще мысли – вплоть до порошковой окраски подвески, т.е., машину буду делать именно как желает душа, а желает она феерический экземпляр, доведенный до идеала. Он слишком долго ждал.