«Будет рама — будет и кузов!». Под таким названием в передаче «Это вы можете» вышел сюжет об автомобиле Андрея Карлоша. Точнее, речь идет не об автомобиле, а о кузове, который можно было совместить с агрегатами «Жигулей». Идея была очень даже актуальна, потому что многие автомобилисты были вынуждены эксплуатировать машины не то что до дыр, а до того состояния, когда кузов просто-напросто рассыпался. А ведь кузов — это самая дорогая часть машины, которая в начале 90-х для «Жигулей» стоила более 120 000 рублей. Более того, Андрей Карлош задался целью сконструировать кузов, который с помощью самого примитивного оборудования мог бы самостоятельно изготовить любой опытный автомобилист, причем, как говорил Карлош, «не связываясь с нашим автосервисом». Напомним, что в СССР опытный автомобилист был не только водителем, но еще и ремонтником.
Ключевыми силовыми элементами несущего кузова конструкции Карлоша стали два лонжерона, протянутые по всей длине машины. Они были изготовлены из профиля прямоугольного сечения 60х30 мм с толщиной стенки в 3 мм. Это давало возможность создать кузов любой формы — от грузового до спортивного. На нижнюю раму, образованную лонжеронами, Карлош устанавливал пространственный каркас, на который могли крепиться как элементы из стеклопластика, так и панели из гнутого металлического листа. Для крыши могло использоваться даже кровельное железо, которое, правда, требовало «специального грунта». Капот изготавливался из трех элементов — одного центрального и двух боковых.
Обратим внимание, что Карлош решил отказаться и от стандартных стекол, которые хотя и выпускал тогдашний российский автопром, но достать их было совершенно невозможно. В этой связи я вспоминаю, как, будучи подростком, в 1991 году возвращался из пионерского лагеря: почти сутки поезд полз из Мелитополя в Москву. Так вот, в нашем плацкартном вагоне ехал счастливый владелец «Таврии», которой в московской подворотне разбили лобовуху, а за новой он был вынужден ездить на Украину! Изобретатель Карлош решил не впадать в зависимость от отечественной автопромышленности: он придумал нарезать заготовки нужного размера из витринных стекол, которые затем подвергал закалке. Понятно, что с уплотнениями так просто не получится, но и тут Карлош нашел удачный компромисс: ответная часть рамки изготавливалась под то уплотнение, которое удавалось приобрести в магазине!
Итак, какими же инструментами пользовался Андрей Карлош для изготовления кузова? Их немного. К примеру, циркулярка с отрезным кругом для нарезки профилей. Для резки металлического листа применялись или обычные ножницы по металлу, хорошо знакомые каждому советскому школьнику по урокам труда, либо гильотинные. Изготовление кузовной панели начиналось с разметки контуров раскроя на листе металла, затем слесарь ножницами вырезал заготовку. После этого линия сгиба подкреплялась толстостенным жестким уголком, который вместе с заготовкой фиксировался в струбцине. Оставалось с помощью киянки аккуратно согнуть заготовку. Таким образом, кузов машины Карлоша не имел ни одной штампованной детали.
А вот кузов другой советской самоделки — «Панголины» — был уже стеклопластиковым. «Исполненная в индивидуальном спортивном стиле, она обладает уникальным интерьером и экстерьером!». Так ведущий «ЭВМ» представлял автомобиль за авторством Александра Кулыгина. Эту машину с дизайном, «как у Ламборгини», помнят и сегодня, хотя ее автора уже нет в живых. К концу 80-х за свою эффектную внешность и недостижимые для автомобилей советского автопрома динамические характеристики (скорость «Панголины» достигала 180 км/ч) машина получила призы и на международных, и на всесоюзных конкурсах.
«Панголина», со слов самого Кулыгина, стала его «пятой самоделкой» в качестве модели, потому что до нее он изготовил около «двадцати машин помельче». Многие из них были широко известны, например, вездеход-амфибия «Ухта» начала 70-х годов с двигателем от «Запорожца» и колесной формулой 6х6. Руля у «Ухты» не было и ни одна из пар колес не поворачивалась. Водитель управлял машиной с помощью двух рычагов, притормаживая колеса то по одному, то по другому борту. Двигатель был расположен в заднем свесе.
С «Панголиной» Кулыгин «решил воплотить самое передовое, что есть в автомобилестроении, особенно с точки зрения дизайна». Трудоемкость «Панголины» была несоизмеримо выше, чем у машины Карлоша. Дело в том, что Кулыгин изготовил даже оригинальные колеса, не говоря уже об уникальном интерьере и мелких узлах вроде стеклоочистителя. Для уменьшения веса изобретатель отказался от дверей: чтобы занять одно из двух мест в салоне, требовалось поднять всю среднюю часть кузова. Для доступа к двигателю был предусмотрен подъемный механизм передней панели.
С момента постройки автомобиль несколько раз менял окраску. Сначала он был белым с синими полосами, затем — полностью черным (как раз на черной «Панголине» Кулыгин отправился в Болгарию в 1985 году), потом стал полностью синим, затем — светло-бежевым, и уже после развала СССР его перекрасили в красный. Интересно, что в конце 80-х Александр Кулыгин был готов расстаться со своим детищем: автомобиль выставили на аукцион в приложении к телепередаче «Это вы можете», которая так и называлась — «Аукцион», однако покупатель так и не нашелся. Дело в том, что за машину заломили колоссальную по тем временам стартовую сумму в 38 000 рублей, за которую можно было купить две «Волги». Для сравнения: за маленький прогулочный двухместный кабриолет «Олимпик» изобретателя и лауреата государственной премии Николая Богословского просили всего 3000 рублей!
В 1981 году ведущий «Это вы можете» Владимир Соловьев, разбирая письма зрителей, отметил, что наибольший интерес вызывают именно универсальные автомобили, причем не вездеходы, а именно амфибии. Зрители просили выслать чертежи, спецификации, уточнить технологию изготовления того или иного узла, поделиться советом, где можно достать (в СССР говорили «достать», а не «купить») ту или иную запчасть. Именно поэтому «ЭВМ» регулярно устраивала для амфибий не только самые широкие обсуждения, но и испытания.
Трунов разумно предположил, что коль уж он взялся за машину и планирует защищать ходовую часть от коррозии, так почему бы не замахнуться на амфибию? При этом трудоемкость изготовления кузова своего микромобиля изобретатель свел к минимуму. Для начала Трунов сделал деревянные болваны, с которых снял раскрой на бумаге, а затем перенес его на металлические листы: Трунов положил бумажный раскрой на оргстекло, включил сверху лампу, обвел нужные контуры по металлу и ножницами вырезал заготовки. Полученные металлические детали он «забортовал» и сварил изнутри как раз по этим отбортовкам — и практично, и герметично. Автомобиль Трунова прекрасно маневрировал на воде, и один из зрителей «ЭВМ», похвалив машину, сказал, что «отказавшись от соревнования с промышленностью, отдельно взятый изобретатель может ее в чем-то даже превзойти».
Кандидат технических наук инженер Игорь Рикман и слесарь Алексей Ревякин из Москвы предложили уже большую многоместную амфибию. В ее испытании приняли участие и эксперты передачи «ЭВМ», и зрители. Смотреть сегодня на кадры заплыва, честно говоря, страшновато: если конструкция Рикмана–Ревякина не дай бог пошла бы ко дну, передачу «Это вы можете» пришлось бы закрыть еще в 1981 году.
К слову говоря, в СССР огромная популярность самоделок была вызвана не только тотальным дефицитом, но и тем, что изобретательство поддерживалось на государственном уровне. Не говоря уже о том, что на каждом предприятии имелся план по рационализаторству и изобретательству, что было для директоров самой настоящей головной болью. Администрация шла на любые ухищрения, чтобы закрыть этот план, поддерживая рабочих, выдвигавших рационализаторские предложения, пускай и не всегда действенные, солидными премиями. С другой стороны, такая политика вела к махинациям. Схема была следующей: при разработке новой модификации автомобиля в конструкцию закладывались избыточные решения и элементы. Спустя некоторое время после запуска в серию кто-то из инженеров «вносил предложения», в результате которых «народное хозяйство» получало изрядную экономию, а инициативные сотрудники — премию.
Глядя на замечательные машины, которые в 70-80 годы прошлого столетия популяризировала не только передача «Это вы можете», но и масса печатных изданий — от «Техники — молодежи» и «Науки и жизни» до «Пионерской правды», всплывают в голове слова «стартап», «инвестиция», «срок окупаемости». Между тем ни к сегодняшней российской реальности, ни к тогдашней советской эти слова не имеют никакого отношения, а вот самодельное народное творчество может стать для нас самой что ни на есть насущной потребностью…
